РОЛЬ С.С. КОРСАКОВА В РАЗВИТИИ ТЕОРЕТИЧЕСКИХ КОНЦЕПЦИЙ ОТЕЧЕСТВЕННОЙ ПСИХИАТРИИ / ГИЛЯРОВСКИЙ В.А.

ГИЛЯРОВСКИЙ В.А.

Избранные труды.- М.: Медицина, 1973.- С. 11–22.

Бывают периоды, когда особенно полезно обратиться к анализу прошлого, чтобы наметить пути дальнейшего развития. Сейчас психиатрия переживает такой период. Поставлена большая задача по созданию психиатрии, находящейся в полном соответствии с основными положениями учения И.П. Павлова о физиологии нервной системы — с его учением о высшей нервной деятельности. В связи с этим полезно обратиться к тому, что было сделано до И.П. Павлова, и, прежде всего к тому, что сделано С.С. Корсаковым.

Все знают С.С. Корсакова как создателя московской школы психиатров, сыгравшей большую роль в развитии отечественной психиатрии в целом. В тот период, когда С.С. Корсаков начинал свою творческую деятельность, психиатрия как научная дисциплина еще только формировалась. С.С. Корсакову ясно представлялись материалистические основы дисциплины, которую предстояло создать; ясно было также, что эта задача будет выполнена в борьбе с идеалистическими концепциями, весьма распространенными в то время. Очень сильно было влияние идеалистических взглядов, идущих с Запада, особенно в вопросах сущности психической жизни, которыми занималась психология того времени.

Чтобы успешно преподавать, передавать знания в ясной и строго научной форме, нужно самому обладать стройной системой взглядов по основным вопросам теории и практики психиатрии. Для достижения этой цели С.С. Корсаков, профессор психиатрии, много и упорно работал. Он всегда стремился обогащать свои знания. Когда ему указывали на значительность достигнутого им, он отвечал: «Я многого еще не знаю».

Еще в студенческие годы С.С. Корсаков изучал естественные науки, он занимался также философией, считая, что она особенно близка к психиатрии, активно участвовал в работе Московского психологического общества. Глубокие и разносторонние знания стали основой его материалистического мировоззрения; он стремился разрабатывать психиатрию с материалистических позиций.

С.С. Корсакову не только было ясно значение вопросов лечения и отношения к больному, но он многого достиг в разрешении их в материалистическом духе. Об этом можно судить по всем его работам, напечатанным в журналах, трудах общества и съездов, и в особенности по его «Курсу психиатрии», первое издание которого относится к 1893 г. Материалистическое положение, что психика есть функция мозга, красной нитью проходит в работах С.С. Корсакова. Так, он писал: «Органом психической жизни нужно считать головной мозг и главным образом его полушария».

Материалистическими являются и взгляды С.С. Корсакова в области теории познания. В этом отношении, как и в других, отмечается близость его с И.М. Сеченовым. Последний в борьбе с идеалистами-психологами, в частности с Кавелиным, отстаивал важность физиологии для изучения психологии, значение мозга для психической деятельности. Аналогичную работу вел С.С. Корсаков в Московском психологическом обществе, в котором главную роль играли философы-идеалисты. Так, один из них — Н.О. Лосский — следующим образом определял отношение «духа» к мозгу: «Дух говорит мозгу: вот, что важно, займись этим». В таком же смысле высказывался Л.М. Лопатин. Их единомышленник Н.Я. Грот считал, что «тело — это темница души». Возражая ему, С.С. Корсаков писал: «Неужели нужно и теперь доказывать, что наш мозг, наша нервная система представляет собой аппарат, без которого немыслимо никакое знание, никакая умственная деятельность». Это замечание близко к критике И.П. Павлова концепций английского идеалиста-невропатолога и физиолога Шеррингтона. Как указывал И.П. Павлов, Шеррингтон вовсе не уверен в том, что мозг имеет какое-нибудь отношение к нашему уму.

В своей критике идеалистических взглядов С.С. Корсаков продолжал генеральную линию русских материалистов, начатую еще великим ученым М.В. Ломоносовым. Как известно, последний высказывался в том смысле, что наши чувства, идеи являются результатом воздействия внешнего мира на органы чувств. И.М. Сеченов в работе «Рефлексы головного мозга» доказал, что без впечатлений, доставляемых органами чувств, психическая жизнь невозможна. Эти впечатления не только являются источником психических функций, но как бы заряжают, тонизируют мозг. В соответствии с этим С.С. Корсаков писал, что «источником познания человека являются ощущения; явления внешнего мира действуют на наши органы чувств и через них вызывают в нервной системе возбуждение, которое воспринимается в психических центрах как ощущение».

Влияние И.М. Сеченова проявилось и в понимании С.С. Корсаковым природы нервного механизма; последний, по его мнению, работает по типу рефлекторного акта. В своем «Курсе психиатрии» С.С. Корсаков указывал, что психические акты — это очень сложный рефлекс. Однако они не являются механическим ответом на внешние раздражения. По формулировке С.С. Корсакова, каждый психический акт является «результатом деятельности всего психического организма»; каждому психическому акту соответствует особое состояние личности. Изменения в состоянии психики стоят в зависимости «от совокупности тончайших процессов питания в том органе, который составляет почву для процессов психических (т.е. в мозгу. —В.Г.)». С.С. Корсаков говорил при этом об ощущении изменения, происходящего в организме, об органическом ощущении. Последнее соответствует интероцептивным ощущениям, роль которых была позднее раскрыта К.М. Быковым.

С.С. Корсаков, убежденный материалист, стоявший на эволюционной точке зрения, занял материалистическую позицию и в вопросах о причинах заболевания и механизмах его развития. Он не дал точной формулировки положения о единстве организма и внешней среды, соответствующего идеям мичуринской биологии и физиологического учения И.П. Павлова, но он придавал исключительно большое значение внешним моментам. С.С. Корсакову, клиницисту, тонкому наблюдателю, обладавшему исключительно большим опытом, было ясно, как важно для лечения и предупреждения заболеваний устранить неблагоприятные условия жизни. Он говорил о необходимости улучшения этих условий, ликвидации пауперизма. По существу это было высказывание в той форме, которая была возможна при царском режиме, о необходимости изменения социальных условий. Сюда входило улучшение питания, жилищных условий, улучшение условий труда. Особенно большое значение С.С. Корсаков придавал заботе о матери и ребенке. Те же проблемы ставились и некоторыми другими отечественными психиатрами, но в работах С.С. Корсакова эти идеи нашли особенно яркое выражение.

Его взгляды, его научное кредо были очень полно изложены им в «Курсе психиатрии», который стал для психиатров настольной книгой и программой действия. Наша советская медицина осуществила идеи С.С. Корсакова и других передовых ученых. Только после Великой Октябрьской социалистической революции оказались возможными укрепление здоровья широких масс населения, снижение заболеваемости, в частности психическими болезнями, уменьшение смертности, которая в дореволюционное время была особенно велика у детей. Развитие психиатрии в советское время явилось осуществлением идеи С.С. Корсакова о профилактике заболеваний.

Нужно отметить убежденность С.С. Корсакова в проведении в жизнь своих взглядов. Последовательность, с которой он отстаивал идею о необходимости бороться с внешними вредностями, несомненно, проистекала от того, что он не переоценивал наследственности. Это особенно ярко проявилось в резком осуждении им проводимой на Западе принудительной стерилизация как меры борьбы с психической заболеваемостью. Эта мера была предложена сторонниками евгеники, псевдонаучной системы, возникшей в буржуазных странах на почве преувеличения роли наследственности. Считая, что в основе психоза лежит наследственное отягощение, представители этого направления стремились путем соответствующей операции (стерилизации) лишить психически больных возможности иметь потомство, полагая, что таким путем можно не только уменьшить число психических больных, но и создать новую более здоровую во всех отношениях «породу» людей. Теоретические соображения представителей евгеники не имеют ничего общего с наукой. Так как теми же буржуазными исследователями, преувеличивающими значение наследственности, наследственно обусловленной считается и преступность, то принудительной стерилизации подвергаются и преступники. Естественно, что принудительная стерилизация стала не профилактическим медицинским мероприятием, а методом борьбы с политическими противниками.

Принимая во внимание все сказанное выше о научных убеждениях С.С. Корсакова, легко понять, что он был решительным противником стерилизации; он одним из первых заявил об этом. В период написания С.С, Корсаковым руководства по психиатрии принудительная стерилизация еще не была широко распространена. Он писал: «Этот взгляд граничит с изуверством, и его можно только теоретически высказывать, проводить же в жизнь решаются только некоторые американские техники-хирурги». За 50 лет, прошедшие со дня смерти С.С. Корсакова, принудительная стерилизация получила очень широкое распространение в некоторых странах, в особенности в условиях фашистского режима, как это было в гитлеровской Германии.

Осуждение стерилизации С.С. Корсаковым соответствует принципам гуманности в отношении психически больных. В нашей стране стерилизация никогда не применялась.

Естественно, что С.С. Корсаков выступил против разделения людей на высших и низших, на расы господ и рабов. Он считал всех людей равными по своим возможностям: «…мы не можем, — писал он, — отрицать у людей самых различных национальностей и различных исторических периодов единства логики и единства многих других высших проявлений душевной жизни».

С.С. Корсаков по справедливости считается классиком психиатрии. Он очень много сделал по разработке теории психиатрии и дал начало оригинальному направлению в изучении психоза и гуманную, характерную для нашей медицины систему отношения к больному.

Центральным во всей работе С.С. Корсакова нужно считать создание им оригинального, в высшей степени важного учения о психозе, названном его именем. С.С. Корсаков начал свою работу в клинике нервных болезней А.Я. Кожевникова. Это дало ему возможность тщательно и глубоко изучить клинику полиневритов.

Кроме характерных для этой болезни изменений движений и чувствительности, С.С. Корсаков в ряде случаев полиневрита на алкогольной почве выявил выраженное своеобразие расстройства памяти, в особенности на текущие события.

Верность наблюдений С.С. Корсакова и точность его описаний позволили и другим врачам также находить и описывать подобные случаи. Эти наблюдения С.С. Корсакова легли в основу его диссертации «Об алкогольном параличе». В 1887 г. он сделал первое сообщение: «Расстройства психической деятельности при алкогольном параличе»; в 1889 г. выступил с докладом на эту тему на Международном медицинском конгрессе в Вене. Доклад привлек всеобщее внимание, и автор его сразу стал знаменитым. В 1897 г. на XII Международном медицинском конгрессе в Москве, по предложению берлинского профессора Жолли, этот психоз получил название корсаковского. Так он и вошел в психиатрию. Этим С.С. Корсаков сделал серьезный вклад в науку, открыв новую эру в исследованиях. Открытие С.С. Корсакова не было счастливой случайностью; оно явилось результатом тонкой наблюдательности, исключительной эрудиции и теоретической подготовки. Длительная и методическая работа, глубокий анализ наблюдений дали возможность С.С. Корсакову серьезно обосновать свои выводы, пересмотреть существовавшие в то время взгляды на сущность психоза и по-новому подойти к решению коренных вопросов. До С.С. Корсакова как у нас, так и за рубежом господствовало симптоматологическое направление в изучении психозов. Сущность психоза определяли по наиболее обращавшим на себя внимание признакам. Однако симптоматика изменяется в зависимости от изменения внешних условий и при разнообразии сменяющих одна другую картин трудно установить, что является основным, если ограничиваться только изучением симптомов. С.С. Корсаков смотрел на психоз не только как на заболевание мозга, но как на заболевание всего организма. Основой психоза, названного его именем, он считал отравление токсическими веществами, образующимися в организме под влиянием хронического отравления алкоголем. Соответственно этому он называл рассматриваемый психоз психической токсемической церебропатией.

Природу болезни определяет, как указал С.С. Корсаков, связь изменений в мозгу с общим процессом в организме. Эта мысль положена им в основу нозологического направления. Основа нозологического направления С.С. Корсаковым была разработана независимо от Крепелина. Существенно при этом, что понимание болезни С.С. Корсаковым было более правильным и более научным.

Крепелин, как и С.С. Корсаков, отошел от симптоматологического направления, и в этом его заслуга, но он только от патологической анатомии ждал разрешения всех вопросов патогенеза.

Крепелин считал, что настанет время, когда для всех психозов будет найдено исчерпывающее объяснение в данных патологической гистологии; ответ на вопрос о природе того или другого заболевания он и его последователи пытались найти в изменениях клеток, стремясь обнаружить специфические для того или другого психоза изменения. В свете исследований наших физиологов и патологов такие взгляды являются глубоко ошибочными. Как показал И.П. Павлов, одна патологическая анатомия без физиологии мертва.

Совершенно отличным от указанного был подход С.С. Корсакова. Он независимо от Крепелина начал разрабатывать нозологическое направление, но основу его видел не в морфологии, а в физиологии. В вопросах патогенеза он ставил акцент на изменении химизма, на процессах аутоинтоксикации. Его высказывания о роли рефлекторного раздражения и торможения в развитии психических нарушений выражают стремление к физиологическому пониманию сущности психоза.

Нозологическая концепция С.С. Корсакова, которая связывает изменение структуры с измененной функцией, ближе к современным взглядам и более прогрессивна. С.С. Корсаков в своей деятельности шел впереди своего века; это в особенности относится к его теоретическим воззрениям на сущность психоза. Глубину этих воззрений можно ясно видеть на примере его учения о раннем слабоумии или шизофрении. Первый термин принадлежит Крепелину, второй — швейцарскому исследователю Блейлеру. Крепелин смотрел на раннее слабоумие с точки зрения наследственной обусловленности; диагноз этого заболевания был неизбежно связан для него с выводом о печальном прогнозе, об исходе в слабоумие. Термин «шизофрения» подчеркивает основной, по мнению Блейлера, признак — нарушение единства психических функций вследствие их расщепления. С.С. Корсаков не успел раз работать учение о раннем слабоумии. Между тем главное в этой проблеме им было намечено верно. Он возражал против положения о наследственной обусловленности этого заболевания, был решительно не согласен с мнением Крепелина, что диагноз в данном случае обусловливает печальный прогноз. Основным критерием для выделения раннего слабоумия в нозологическую единицу был для Крепелина исход в слабоумие. С точки зрения советской психиатрии это совершенно неверно. Одно и то же заболевание может иметь различные исходы, в зависимости от своевременного установления диагноза, от примененного лечения, от условий, в которые поставлен больной: неправильно ждать наступления слабоумия, чтобы диагностировать заболевание. С.С. Корсаков возражал против точки зрения Крепелина и был совершенно прав. Вместе с тем С.С. Корсаков обратил внимание на существование заболеваний, для которых основным является нарушение единства, т.е. то же расщепление психической деятельности, о котором говорил Блейлер. Такие заболевания С.С. Корсаков выделил под названием дизнойи. Приставка «диз» означает то же, что «шизо» — разъединение. Дизнойя — группа острых психических расстройств; некоторые из ее форм, несомненно, должны быть отнесены к шизофрении с острым течением. С.С. Корсаков отметил неудовлетворительное положение с разработкой учения о раннем слабоумии; им было намечено дать новое в этой проблеме, но ранняя смерть помешала этому.

В кратком очерке невозможно дать полное представление о всех достижениях С.С. Корсакова в области разработки теории психиатрии. Нельзя, однако, не указать на его работу о патологии микроцефалии, считающейся всеми классической. Это — клиническая работа, но она затрагивает и теоретические вопросы патогенеза.

Микроцефалия — это одна из форм психического недоразвития. Вместе с психикой недоразвита и речь. Для таких больных, как показал С.С. Корсаков, характерно подражание всему тому, что они видят и слышат, без понимания в то же время смысла своих действий. Описанная С.С. Корсаковым больная микроцефалка Машута, находившаяся в клинике, подражала тому, как няни производят уборку помещения, но действия ее оказывались совершенно бессмысленными. Подметая помещение, она только разбрасывала мусор в разные стороны. Подражая шившей женщине, она делала соответствующее движение рукой. Речь ее, в общем, осталась в зачаточном состоянии, сводилась к ограниченному числу бессмысленных сочетаний звуков, представляющих только отдаленное сходство с действительной речью как осмысленным выражением мыслей. С.С. Корсаков все эти особенности связывал с недоразвитием коры полушарий.

Изучение таких случаев приобретает большое значение для разрешения проблем речи и мышления. Будущие исследователи этой проблемы, несомненно, не обойдут своим вниманием и этой работы С.С. Корсакова, не утратившей своего значения и в настоящее время. Когда теперь перечитываешь описание С.С. Корсаковым больной Машуты, невольно думаешь, как необходимо исследовать у таких больных соотношение первой и второй сигнальных систем.

Огромный опыт С.С. Корсакова, большая эрудиция и клиническая проникновенность делают очень ценными его экспертизы. Заключения С.С. Корсакова, напечатанные в журнале «Невропатология и психиатрия», представляют большой интерес и в настоящее время.

Таким образом, значение работ С.С. Корсакова в развитии теории психиатрии, в создании нового оригинального нозологического направления, в обогащении клиники психических заболеваний исключительно велико. Едва ли не большее значение для психиатрии имеет созданная им особая система отношения к больному, нашедшая отражение в вопросах лечения и организации помощи. В этом отношении С.С. Корсаков отразил в специальной психиатрической области то, что особенно свойственно отечественной медицине. С.С. Корсакову было ясно, что именно психиатру приходится сталкиваться с наиболее тяжелыми страданиями и что это налагает на него особые обязанности. От врача требуется не только чуткое отношение к больному, но и активная борьба за устранение всего, что травмирует психику; он должен создать наиболее благоприятные условия для жизни и работы больного. При этом, по убеждению С. С. Корсакова, большое значение имеет личность врача. На человека с больной психикой, даже если сознание его помрачено, чрезвычайно тяжело действует всякое насилие. В работах по истории психиатрии очень много говорится о французском психиатре Пинеле, который снял цепи с больных в психиатрической больнице Сальпетриер в Париже. Это мероприятие, однако, не устранило мер стеснения.

Тот же Пинель применял смирительные рубашки. Эта мера широко применялась в психиатрических больницах. Беспокойных больных запирали в отдельные комнаты-изоляторы с решетками на окнах и с крепкими дверями. В Шотландии был выдвинут принцип нестеснения, однако это было скорее декларативное заявление, очень слабо осуществляющееся в практике психиатрических учреждений Запада, где этот принцип уживался с самым грубым, в лучшем случае формальным отношением к психическим больным. Об этом можно судить уже по тому, что в психиатрических больницах было очень мало врачей: на 200 больных обычно приходился только один врач. В этих условиях невозможно было оказывать должное внимание каждому больному, осуществлять принцип индивидуального подхода, которого требовал С.С. Корсаков.

По-настоящему принцип нестеснения стал проводиться только С.С. Корсаковым. С его именем связано устранение таких грубых мер, как связывание, изоляция. В 1897 г. на Международном съезде психиатров С.С. Корсаков заявил, что в его клинике изоляторы больше не применяются. Устранение изоляторов, равно как и других мер стеснения, было конкретным выражением новой системы в отношении к больным. С.С. Корсаков ввел особый режим мягкого, терпеливого отношения к больному, но в то же время действенного, направленного на создание путем работы с больным и около него наиболее благоприятных условий для выздоровления. В создании и осуществлении такого режима, указывал С.С. Корсаков, должен участвовать весь персонал учреждения, с которым необходимо постоянно проводить работу по повышению квалификации и воспитанию правильного отношения к больным. Во главе коллектива психиатрического учреждения должен стоять врач, деятельности которого С.С. Корсаков придавал большое значение, так как от врача исходят все директивы по лечению и уходу. С.С. Корсаков очень многого достиг в выработке особого лечебного режима у себя в клинике. Большое значение имело то, что он задолго до работы во вновь отстроенной клинике руководил психиатрической лечебницей М.Ф. Беккер. Эта лечебница была колыбелью идей, нашедших осуществление позднее в клинике на Девичьем поле. Нужно подчеркнуть, что сам С.С. Корсаков обладал всеми качествами, которые он требовал от врача. Серьезный, внешне как будто суровый, он был полон внутренней доброты и обладал особым обаянием. Его девиз был — спешите делать добро. Естественно, что его очень любили как больные, так и врачи, а также все, кому приходилось вступать с ним в общение.

В созданной С.С. Корсаковым системе видное место занимало внушение. В его клинике в особой лаборатории велись психологические исследования. Здесь работал ученик С.С. Корсакова, А.А. Токарский, который приобрел большую известность в качестве психотерапевта, специалиста-гипнотизера.

С.С. Корсаков группировал вокруг себя все расширявшийся коллектив специалистов. Он руководил деятельностью специального общества и специального журнала, активно участвовал в работе различных съездов, Пироговского общества, вел широкую общественную деятельность.

Влияние идей С.С. Корсакова было значительным еще в одном отношении. Еще до Великой Октябрьской социалистической революции отечественные психиатры ставили вопрос об организации внебольничной помощи, о том, что психиатрическая работа не должна ограничиваться только психиатрическим стационаром. Они разработали систему внебольничной помощи, в которую входила амбулатория, а также передачи больных на попечение их родственников — так называемое семейное призрение. Идейным основателем этой новой системы был С.С. Корсаков, занимавшийся вопросами семейного призрения. Его специальный доклад по этому вопросу был зачитан на Международном съезде психиатров уже после его смерти В.П. Сербским. Полное осуществление принципов внебольничной помощи оказалось возможным только после Великой Октябрьской социалистической революции, когда была создана система диспансеров, но идеи внебольничной помощи принадлежат еще старым психиатрам и первому среди них С.С. Корсакову. Мысль, что больница, стационар не являются единственной и обязательной во всех случаях формой помощи — это важная конструктивная идея. Имеет значение не только лечение, но и предупреждение заболевания, устранение вредностей для нервной системы, радикальное улучшение условий жизни и работы, что возможно только в социалистическом обществе. Без этого профилактические мероприятия обречены на неудачу, о чем свидетельствует опыт психиатров капиталистических стран.

Больница — существенное звено в системе психиатрической помощи, она особенно необходима в начале заболевания, когда важно бывает выяснить характер заболевания, произвести специальные исследования. Она необходима и для проведения лечения, в особенности острых и беспокойных больных. Но затем наступает такой период, когда больница не только больше не нужна, но даже может быть вредна. В психиатрическом стационаре больной погружается в мир своих болезненных переживаний и как бы «застревает» в них. Кроме того, в обстановке психиатрической больницы много такого, что как бы по механизму условного рефлекса приводит к усилению болезненных симптомов, к приступам беспокойства, к индукции бредовых явлений и прочих болезненных расстройств от других больных. Через известный промежуток времени наступает такой период, когда больных необходимо выписать из стационара, даже если и не наступило еще полное выздоровление. Нам приходилось выписывать больных с бредом, естественно, при условии, если дома можно обеспечить должный надзор и уход. И мы констатировали быстрое выздоровление или, по крайней мере, значительное улучшение.

Не случайно возникает мысль об изменении типа существующих психиатрических больниц, об организации учреждений нового типа, в которых были бы устранены или сведены до минимума отрицательные моменты, присущие психиатрической больнице. Эти учреждения должны по возможности приближаться по своему устройству к соматическим, на что указывал И.П. Павлов.

Выше мы говорили, что перед психиатрией стоит большая задача — перестроить теорию и всю систему лечебно-организационной работы в соответствии с принципами физиологического учения И.П. Павлова.

Ознакомление с жизнью и деятельностью С.С. Корсакова убеждает в том, что эта цель особенно легко может быть достигнута, если психиатры будут более полно следовать заветам С.С. Корсакова. Его теоретические концепции близки к идеям, изложенным в «Рефлексах головного мозга» И.М. Сеченова. Основные же положения последнего были колыбелью для учения И.П. Павлова об условных рефлексах. В развитии советской психиатрии существенным звеном должно быть использование в первую очередь тех достижений С.С. Корсакова, которые особенно близки идеям нашего великого физиолога И.П. Павлова.

С.С. Корсаков очень любил свою родину, свою науку, гордился ею. Во время поездок в Германию, Францию он знакомился там с постановкой лечения психически больных, с теорией психиатрии. В одну из таких поездок (Конгресс 1889 г. в Париже) он писал: «Для нас, русских, может быть и то важно, что после таких конгрессов мы должны убеждаться, что по сущности, по количеству знаний мы стоим нисколько не ниже, а скорее и выше». Нужно иметь в виду, что это писалось в то время, когда все иностранное ставилось высоко, а свое, русское, недооценивалось. Как известно, и после С.С. Корсакова долгое время было сильно влияние всего иностранного; многие научные работники до самого последнего времени считали для себя особой честью напечатать свою работу в иностранном журнале. Эта недооценка своего, отечественного, приводила иногда к недостойным актам. Имя С.С. Корсакова — красы и гордости отечественной психиатрии — 20 лет назад было снято с титульного листа основанного им журнала «Невропатология и психиатрия». И только недавно эта величайшая несправедливость была устранена.

Наши психиатры должны также стремиться возвеличить свою науку и тем самым еще больше прославить свою родину, как С.С. Корсаков и И.П. Павлов.

С.С. Корсаков, И.М. Балинский, П.П. Мержеевский, В.X. Кандинский и В.М. Бехтерев — основоположники отечественной психиатрии, но у них были предшественники. Уже в первой половине прошлого столетия появились работы, в которых высказывались идеи, нашедшие полное развитие только в наше время. Изучение прошлого не оставляет никакого сомнения в том, что отечественная психиатрия с самого начала своего становления шла своим путем. Знакомство с работами ряда психиатров первой половины XIX столетия показывает, что основоположники отечественной психиатрии создавали ее не на пустом месте. Здесь можно вспомнить П.А. Бутковского, И.Е. Дядьковского, П.П. Малиновского. Отечественным психиатрам прошлого века было известно влияние неблагоприятных моментов внешней среды. Из работ Т.С. Ильинского известно, что уже в то время русские психиатры были далеки от терапевтического нигилизма. Они учитывали и важность индивидуального подхода, что особенно ясно видно из положения, выдвинутого В.Ф. Саблером: «Мы лечим не болезнь, а Петра или Павла».

И.Е. Дядьковский, назначенный в 1831 г. профессором Московского университета, считал, что причину всех явлений нужно искать в изменениях материи; жизнь, согласно его формулировке, — это постоянное взаимодействие между организмом и внешней средой. В согласии с современными материалистическими формулировками находится и его определение болезни как нарушения пропорций между внутренними силами человека и окружающей природой.

В том же смысле высказывался и П.А. Бутковский, назначенный в 1834 г. на кафедру хирургии и одновременно на кафедру «науки о душевных болезнях». Он считал, что душевные болезни вызываются поражением мозга; по его мнению, мозг получает раздражение от внешнего мира и обеспечивает психическую деятельность. В высказываниях обоих этих ученых можно видеть некоторое приближение к рефлекторной теории.

Некоторые психиатры прошлого столетия близко подходили к идеям нервизма, разработанным И.П. Павловым. Все это свидетельствует о том, что выдвигаемое в настоящее время положение о перестройке психиатрии нельзя понимать как отбрасывание всего того, что было в старой психиатрии. В основном она шла по правильному пути. В ней можно найти очень много ценного, имеющего право на внимание и в наши дни, требующего дальнейшего развития. Если проследить весь ход развития нашей психиатрии и последовательно сопоставить достижения всех психиатров прошлого, то, несомненно, можно прийти к заключению, что их работы являются все более высокими ступенями приближения к психиатрии настоящего времени. Самое значительное приближение к современной психиатрии — то, что сделано С.С. Корсаковым.

Источник информации: Александровский Ю.А. Пограничная психиатрия. М.: РЛС-2006. — 1280 c. Справочник издан Группой компаний РЛС^®