ПОНЯТИЕ О РЕАКЦИЯХ / КОРНИЛОВ К.Н.

КОРНИЛОВ К.Н.

Учение о реакциях человека.- М.: Госиздат, 1922.- С. 9–15.

С какой бы точки зрения мы ни подходили к характеристике жизни и жизненного процесса, несомненно одно, что основной сущностью этого процесса является способность живого существа отзываться, реагировать на внешние раздражения. В этом явлении ответного движения организма на данное раздражение извне проявляется жизненная активность, присущая всему органическому миру и составляющая основной биологический момент, без которого немыслимо было бы и самое существование организма. Таким образом реакция есть основная форма всякого жизненного проявления.

В самом деле, уже столь простейшие организмы, как бактерии, реагируют с исключительной чуткостью на восприятие, казалось бы, столь ничтожных раздражений, как одна биллионная часть миллиграмма калиевой соли. Одноклеточные организмы, в роде инфузорий, тотчас же изменяют свои реакции в зависимости от изменения раздражений, а амеба реагирует на мельчайшие тельца, прикасающиеся к ней, тем, что немедленно охватывает их. Нечего говорить о многоклеточных организмах, хотя бы и из царства растений: их чувствительность к внешним раздражениям настолько велика, что, по Дарвину, железы росянки раздражаются уже тогда, если на них положить пылинку железа весом в 1/250000 долю миллиграмма. У растений более высшего порядка, как, например, мимозы, мы имеем возможность уже графически регистрировать ее реакции на раздражение. Что же касается живых существ, наделенных нервной системой, то проявления реакций здесь настолько ясно и закономерно выражены, что подлежат уже точному математическому учету и анализу.

Но мало того, что реакция является основной формой обнаружения жизни, наряду с этим реакция является и первоначально данной формой жизненного проявления. Возьмете ли вы сферу первичных живых существ или же существ более высшего порядка, вы всюду и везде найдете только одно: это обнаружение различного рода реакций, то более простых, то более сложных. Лишь путем анализа и абстрагирования мы в состоянии выделить из явления реакции такие составные ее части, как восприятие или движение, в условиях же реальной действительности мы находим один первоначально данный факт, это — реакцию, как координирование раздражения и ответного на него движения.

Подобно тому, как не существует индивида вне окружающей среды и обратно, а существует лишь координация того и другого, так и в непосредственно данном опыте мы находим всегда лишь координацию раздражения и движения, как первично данного факта. Вот почему изучение психологии должно было бы начинаться не с ощущений или восприятий, а с первично данного нам в непосредственном опыте явления реакции. Вот почему современная психология дает так ничтожно мало для практического понимания человеческой личности, ибо эта психология оперирует все время с ощущениями, представлениями, со способностями и т.д., т.е. с абстрагированными понятиями, а не с тем, что дано в непосредственном опыте — реакциями человека. Положивши же в основу своих и теоретических и практических построений единственно данные нам в непосредственном опыте реакции живого существа, психология тем самым должна будет изменить и самый свой объект изучения: это уже будет не изучение отдельных раздробленных психических явлений, «способностей», тогда психология должна стать изучением реакций живого организма, охватывающих все формы проявления его в отношении окружающей среды, т.е. изучением того, что американские зоопсихологи вполне правильно обозначают термином «поведение» (behavior) живого организма /1/.

Итак, акт реакции есть не только основная, но и первично данная форма жизненного проявления. Но было бы ошибочно думать, что это есть нечто простое и элементарное. Акт реакции есть явление сложного порядка. В самом деле, мы уже видели, что это есть прежде всего координация, с одной стороны, раздражения, а с другой — движения, координация, члены которой находятся в определенной функциональной зависимости, где раздражение играет роль независимого переменного, а движение — зависимого переменного. Но подобный анализ был бы слишком недостаточным. И между этими основными членами координации находится длинный ряд промежуточных ступеней. Одни исследователи, как, например, Лай /2/,Н. Ланге /3/ и др., анализируя процесс реакции, находят в нем три основных момента: 1) раздражение периферически воспринимающего органа и проведение этого раздражения по приносящим нервам до мозга; 2) процессы в мозгу и появление состояний в сознании, и 3) передача двигательного импульса по относящим нервам и сокращение мышц. Другие исследователи, как, например, Л. Ланге /4/, Вундт /5/ с его школой и др., увеличивают число этих элементов до пяти, разлагая в первой схеме второй момент — появления состояний в сознании на два следующие: перцепцию или вступление в поле сознания и апперцепцию, как вступление в фиксационную точку сознания, а третий элемент — «передачу двигательного импульса» — вновь разлагая на два составных: волевое возбуждение, как высвобождение регистрируемого движения в центре, и центробежное направление от центра к регистрирующему мускулу и рост энергии в последнем. Наконец, некоторые, как, например, Токарский /6/, акт реакции разлагают даже на одиннадцать следующих элементов: 1) возбуждение чувствительных элементов органа чувств, воспринимающего раздражение; 2) передачу возбуждения периферически нервным узлом и нарастание в нем возбуждения, необходимого для дальнейшей передачи; 3) передачу по чувствующим нервам до клеток спинного мозга; 4) нарастание возбуждения в этих клетках; 5) передачу до клеток органа восприятия; 6) нарастание возбуждения в этих клетках; 7) распространение возбуждения по ассоциативным волокнам и клеткам; 8) передачу возбуждения на двигательные клетки; 9) возрастание возбуждения в этих клетках; 10) передачу возбуждения по двигательным нервам до мускулов, и 11) период скрытого возбуждения в мускулах. При всей своей громоздкости эта схема имеет ту ценность, что она составлена в однозначных терминах, тогда, как первые две схемы носят двузначный характер, неправомерно скрещивая психологические и физиологические факторы.

Но какую бы из этих схем мы ни взяли, для нас несомненны два следующие положения: во-первых, что акт реакции, даже и в простейшей его форме, это явление сложного порядка, и, во-вторых, что в составе реакции основными определяющими моментами являются три следующие: сенсорный, как раздражение воспринимающего органа, центральный, как процессы в центральной нервной системе, и моторный, как импульс двигательного характера. Но не следует опять-таки думать, что все эти три момента могут быть выражены в акте реакции в их наглядной форме, что сенсорный момент обязательно предполагает наличность какого-то объекта в окружающей индивида среде, объекта, который действует на воспринимающий орган, в виде звукового, зрительного раздражения и т.п. Как одинаково неправильно было бы думать, что и двигательный момент в акте реакции (который иногда ошибочно называют именем реакции) должен обязательно реализоваться в том или ином внешнем движении. Надо твердо себе усвоить, что как сенсорный, так и двигательный моменты в акте реакции сплошь и рядом бывают даны в скрытой форме, не как ответ на внешнее раздражение окружающей среды, а как ответ на раздражение внутреннего порядка, в виде различного рода изменения органических функций: дыхания, кровообращения, разрядов энергии в нервной системе, секреции внутренних органов и т.п. Как луч света, попавши на покоящуюся фотографическую пластинку, вызывает в ней определенного рода реакцию, так и в живом организме, казалось бы, при полном параличе движений, тем не менее, может произойти глубокая реакция. Вот почему неподвижное состояние мыслителя, разрешающего сложную проблему, по существу является не чем иным, как реакцией, но такого рода, где и сенсорный и двигательный моменты даны в скрытом виде. И на этом примере легче всего видеть, насколько условно и искусственно деление акта реакции на составные части, а вместе с тем насколько также условно и искусственно берущее отсюда свое начало деление всех психических процессов на интеллектуальные, пристегиваемые к сенсорному моменту акта реакции, эмоциональные, соединяемые с центральной частью реакции, и волевые, отождествляемые с третьим — двигательным моментом реакции. Реакция, как первично данное переживание в непосредственном опыте, представляет собой единое законченное целое, из которого путем лишь анализа и абстрагирования мы отвлекаем отдельные моменты, давая им специфические названия. Вот почему психологи, несмотря на всю свою изобретательность и остроумие, никак не могут провести строгой грани между ощущениями и чувствами, между явлениями внутренней и внешней воли и т.п., и не могут именно потому, что все эти деления имеют только лишь условный характер, тогда как в процессе реакции все это представляет замкнутое единство. И нечем иным, как именно этим единством, объясняются такие факты, что каждое восприятие и представление содержат в себе моторный элемент и потому переходят непроизвольно в движение; этим же объясняется и весь активный характер психики, ибо первично данная форма переживаний, реакция по самой своей природе есть нечто активное, деятельное.

Чем же реально определяется этот активный характер явления реакции? В чем причина активного характера всех жизненных проявлений? Ответ может быть дан только один. Жизнь есть не что иное, как совокупность реакций, а каждая реакция есть в той или иной форме взаимодействие живого организма и окружающей среды. Это взаимодействие, принимая разные формы, в своей основе имеет не что иное, как разряд, потребление и трансформацию различного рода энергий друг в друга, что в биологии мы обозначаем термином «обмен веществ». Раздражение в виде энергии механической, тепловой, электрической, химической и т.д. оказывает воздействие на воспринимающий орган; отсюда эта энергия передается до центра, высвобождая находящуюся здесь в потенциальном состоянии энергию и трансформируя ее опять-таки в тот или иной вид энергии. Реакция по самой своей сущности есть именно не что иное, как трансформация энергии и постоянное нарушение энергетического равновесия между индивидом и окружающей средой.

И если уже в мире неорганическом, всюду, где происходит разряд и трансформация энергии, мы видим в результате нарушение мертвенной неподвижности и зарождение активности в форме движения, то с переходом к органическому миру, с его специфической структурой клеточной протоплазмы и исключительной по сложности нервной системой, эти разряды энергии, наряду с движением, влекут за собой и то, что мы называем одушевленностью, психикой, жизнью. И натуралисты вполне правы, рассматривая живой, в том числе и человеческий, организм, как своего рода аккумулятор, снабженный двигателем, отдельные части которого вырабатывают различного рода энергию, черпая ее из источника, лежащего вне организма, но воздействующего на те провода, которыми этот организм соединяется с окружающей средой. Рождение, питание, приспособление, размножение, смерть, то, что мы объединяем одним понятием жизнь, — все это в своей основе, несомненно, есть не что иное, как энергетические процессы, приобретающие под влиянием особой структуры протоплазмы и нервной системы специфические свойства, называемые нами психическими.

Что же касается того, как мы должны мыслить отношение этих энергетических процессов, лежащих в основе реакции, к тому, что мы именуем психической стороной реакции, то как бы мы ни перекидывали мост от одного к другому, при помощи ли метафизических теорий о существовании особой духовной субстанции, насквозь отличной от того, что именуется материей, с вытекающими отсюда бесконечными в своей многозначной интерпретации теориями психико-физического параллелизма, противоречащего непосредственному опыту, или не менее несогласованными теориями взаимодействия, стоящего в полном противоречии с естественно-научными данными¹, ясно одно, что все психическое может быть понято только через однозначную определенность энергетическими процессами, происходящими в плотоплазме и нервной системе. Не что иное, как именно протекание этих-то энергетических процессов, влекущее за собой под влиянием особой структуры нервной системы изменения в смысле быстроты, напряженности и направления разрядов энергии и вызывает то, что субъективно мы воспринимаем, как психические процессы, но что объективно является ничем иным, как особым проявлением все той же физической энергии, и что многие авторы называют «психофизической» или «нервной» энергией. Причины возникновения этой энергии вскрыты, как процессы торможения в нервной системе, передача этой энергии на расстоянии, это — эмпирически установленный факт, остается только вскрыть метод измерения этого вида энергии, чтобы эта гипотеза стала строго научным фактом.

Я глубочайшим образом убежден, что подобное понимание психики далеко ближе к истине и неизмеримо больше согласуется с современными научными данными, нежели все измышления относительно особой природы духовной субстанции. Последующие экспериментальные данные не раз косвенно подтвердят правильность моей точки зрения.

Литература

1. Iennings. Behavior of the Lower Organisms. New York. 1906; Parmelee. The science of human behavior. New York.- 1913.

2. Лай. Школа действия.- 1914.

3. Ланге Н. Психологические исследования.- 1893.

4. Lange L. Philos. Stud.- B. IV.

5. Wundt.W. Physiol. Psych.- B. III.- S. 397.

6. Токарский. Записки психологич. лаборатории.- М., 1904.

¹ См. сводку по этому вопросу L. Вusse: Geist und Кöгрег, Seele und Leib. Leipz. 1903.

Источник информации: Александровский Ю.А. Пограничная психиатрия. М.: РЛС-2006. — 1280 c. Справочник издан Группой компаний РЛС^®